Поражение легких относится к числу частых системных проявлений системных аутоиммунных ревматических заболеваний (САРЗ), при которых в патологический процесс вовлекаются все компоненты респираторной системы. Особенно важное место занимают интерстициальные заболевания легких (ИЗЛ), нередко приводящие к развитию прогрессирующего легочного фиброза (ПЛФ). В рамках ИЗЛ, асоциированных с САРЗ, условно выделяются следующие клинические категории пациентов: ИЗЛ у пациентов с достоверным диагнозом САРЗ; ИЗЛ как первое проявление САРЗ; ИЗЛ или интерстициальные пневмонии с аутоимунными признаками. Клинические фенотипы ИЗЛ при САРЗ (ИЗЛ-САРЗ) варьируют от «бессиптомных» до «быстро прогрессирующих», в разной степени связанных с факторами риска поражения легких, что следует учитывать при проведении целенаправленного клинико-лабораторного и инструментального скрининга и назначении противовоспалительной и антифиброзной терапии. В практике пульмонолога пациент с ИЗЛ может иметь уже установленное ранее САРЗ, либо этот диагноз может быть заподозрен на основании ряда клинических симптомов, характерных для ревматических заболеваний. Диагностика ИЗЛ, ассоциированных с САРЗ, представляет сложную проблему, что диктует необходимость мультидисциплинарного подхода, основанного на взаимодействии ревматологов, пульмонологов и рентгенологов. Возможности и перспективы фармакотерапии ИЗЛ-САРЗ основаны на рациональном использовании противовоспалительных, иммуномодулирующих и антифиброзных препаратов. Следует акцентировать внимание на следующих основных проблемах, связанных с фармакотерапией ИЗЛ-САРЗ: выделение пациентов с быстро прогрессирующим в отношении легочного фиброза фенотипом заболевания; вклад активности воспаления; эффективность терапии в отношении ведущих «внелегочных» проявлений САРЗ с одной стороны и токсичности в отношении легких – с другой в рамках реализации концепции «лечение до достижения цели». Крупнейшее достижение фармакотерапии аутоиммунных болезней связано с применением CAR (chimeric antigen receptor) Т-клеточной терапии, механизм действия которой связан с элиминацией патогенных аутореактивных В-клеток. Предварительные данные свидетельствуют о ее высокой эффективности в отношении широкого спектра клинических проявлений при САРЗ, в том числе при прогрессировании ИЗЛ у пациентов с системной склеродермией и антисинтетазным синдромом, и являются веским доказательством важной роли аутоиммунных механизмов в патогенезе ИЗЛ.

В статье обсуждается обновленная в 2022 г. версия рекомендаций по лечению аксиального спондилоартрита, разработанных совместно Международным обществом по изучению спондилоартритов (ASAS, Assessment in SpondyloArthritis international Society) и Европейским альянсом ревматологических ассоциаций (EULAR, European Alliance of Associations for Rheumatology).

Хроническая боль – основное проявление ревматоидного артрита (РА), во многом определяющее тяжесть страданий и функциональных нарушений. Хотя появление болевых ощущений при РА прежде всего связано с аутоиммунным воспалением, тем не менее, они могут сохраняться на фоне низкой активности и даже ремиссии заболевания. Это заставляет искать причины и особенности развития хронической боли при РА. Представляется, что классификация типов боли при РА может помочь в персонализации подходов для ее медикаментозного контроля. В этом плане большой интерес вызывает оценка взаимосвязи боли и клеточного состава (патотипа) синовита при РА. Известны три основных патотипа: лимфоидный (с преобладанием Ти В-лимфоцитов, плазмоцитов); миелоидный или диффузно-миелоидный (с преобладанием макрофагов, моноцитов, гранулоцитов); пауцииммунный (в основном состоящий из фибробластоподобных синовиоцитов (ФПС)). Для лимфоидного патотипа характерна высокая позитивность по ревматоидному фактору и антителам к циклическому цитруллинированному пептиду, выраженная активность РА и интенсивная боль, в т. ч. связанная с полинейропатией и дисфункциональными нарушениями; для миелоидного – менее выраженная активность и локальная ноцицептивная боль; для пауцииммунного – умеренно выраженная боль и периферическая гипералгезия на фоне умеренной/низкой активности болезни. Последний вариант может определять хроническую боль при серонегативном РА и на поздних стадиях заболевания, при которых отмечаются выраженные структурные изменения. В настоящее время нет однозначного представления о медикаментозных подходах для разных патотипов синовита при РА. Имеются ограниченные данные, свидетельствующие о целесообразности применения при лимфоидном патотипе ингибиторов CD20 (ритуксимаб) и ингибиторов интерлейкина (ИЛ) 6, при миелоидном – ингибиторов ИЛ-6 и фактора некроза опухоли α. В настоящее время идут активные разработки препаратов для воздействия на ФПС. Данные отдельных исследований свидетельствуют о более высокой эффективности при пауцииммунном патотипе ингибиторов ИЛ-6.

Увеит – частое внескелетное проявление (ВП) анкилозирующего спондилита (АС) и других спондилоартритов (СпА). Рецидивирующее течение увеита при СпА способствует развитию осложнений, влияющих на зрение. Своевременное лечение обострения увеита и предотвращение рецидивов являются важными компонентами ведения больных СпА. В статье обсуждаются подходы к современной противовоспалительной терапии увеита при СпА, включая применение традиционных и таргетных препаратов. Представлены данные клинических исследований по влиянию различных схем лечения на течение увеита при СпА, а также сравнительная оценка эффективности генно-инженерных биологических и таргетных синтетических препаратов.

Цель исследования – оценка эффективности, безопасности и иммуногенности дивозилимаба (ДИВ), анти-CD20 моноклонального антитела, у пациентов с системной склеродермией (ССД).

Материалы и методы. В исследование включались пациенты в возрасте 18 лет и старше с ССД, соответствующие критериям Американской коллегии ревматологов/Европейского альянса ревматологических ассоциаций (ACR/EULAR, American College of Rheumatology/European Alliance of Associations for Rheumatology) 2013 г., со значением модифицированного кожного счета по Rodnan (mRSS, modified Rodnan skin score) 10–20 баллов и форсированной жизненной емкостью легких (ФЖЕЛ) ≥40% от должного. Инфузии ДИВ осуществлялись в дозе 250 мг на неделях 0 и 2 и в дозе 500 мг на неделе 24 с последующим введением ДИВ в открытом режиме, начиная с недели 48. В данной публикации представлены данные, полученные за 48 недель исследования (до инфузии ДИВ на неделе 48). Первичной конечной точкой являлось изменение значения mRSS на неделе 48 относительно исходного уровня. В качестве вторичной конечной точки учитывалось изменение ФЖЕЛ на неделе 48. Показатели безопасности включали в себя частоту и профиль нежелательных явлений и нежелательных реакций (НР). Оценка иммуногенности проводилась путем определения связывающих (САТ) и нейтрализующих антител на неделях 2, 24 и 48.

Результаты. 151 пациент рандомизирован в группы ДИВ (n=76) и плацебо (n=75). Большинство участников были женского пола; медиана длительности заболевания составила около 3–4 лет. Исходно в группах ДИВ и плацебо mRSS составлял в среднем 14 и 13 баллов, а его изменение на неделе 48 составило –5,8±1,1 и –2,7±1,0 соответственно (разница скорректированных средних –3,1; 95%-й доверительный интервал: -4,5; -1,7; p<0,0001). На фоне терапии ДИВ наблюдалась стабилизация функции легких. Продемонстрирован сопоставимый профиль безопасности ДИВ и плацебо. Наиболее частыми НР были инфузионные реакции и снижение числа лимфоцитов. В группе ДИВ тяжелых и серьезных НР не зарегистрировано. Все НР были 1–2-й степени тяжести. У 5,3% (4/76) пациентов в группе ДИВ выявлены САТ без нейтрализующей активности.

Заключение. ДИВ продемонстрировал статистически значимое снижение выраженности кожного фиброза, положительное влияние на функцию внешнего дыхания и благоприятный профиль безопасности, что позволяет рассматривать его в качестве актуальной терапевтической опции при ССД.

Цель исследования – определить клиническое значение гиперпродукции антител к NR2-субъединице глутаматных N-метил-D-аспартат-рецепторов (аNMDAR, anti-N-methyl-D-aspartate receptors) у больных системной красной волчанкой (СКВ) и антифосфолипидным синдромом (АФС).

Материал и методы. В исследование включены 66 пациентов с достоверными диагнозами СКВ и АФС (СКВ – 24 пациента; СКВ+АФС – 18 пациентов; первичный АФС – 24 пациента). Преобладали женщины (72,7%) молодого возраста (в среднем 35,5±10,2 года). Все пациенты обследованы по стандартам, рекомендованным Ассоциацией ревматологов России, а также осмотрены психиатром. У 62 (93,9%) из них выявлены нейропсихиатрические синдромы, преимущественно психиатрические. У всех пациентов и 20 здоровых доноров, подобранных по полу и возрасту, методом иммуноферментного анализа в сыворотке крови определялось содержание aNMDAR.

Результаты. Концентрация aNMDAR у пациентов с неврологическими проявлениями СКВ и АФС была статистически значимо выше, чем у здоровых доноров (в среднем 4,32±2,0 и 2,96±1,44 нг/мл соответственно; р=0,042). У пациентов с повышенной концентрацией aNMDAR была статистически значимо выше (р<0,05) вероятность выявления таких неврологических проявлений, как острое нарушение мозгового кровообращения, преходящее нарушение мозгового кровообращения, эпилепсия (отношение шансов (ОШ) – 9,0), а также биполярного аффективного расстройства (ОШ=14,0), и статистически не значимо выше – шизотипического расстройства (ОШ=3,8) и умеренных когнитивных нарушений по органическому типу (ОШ=2,15). Вероятность выявления АФС у больных с повышенным уровнем aNMDAR была выше в 1,7 раза, высокого риска тромбоза по индексу GAPSS (Global Anti-Phospholipid Syndrome Score) – в 4,28 раза, позитивности по антифосфолипидным антителам (к кардиолипину, β2-гликопротеину 1, комплексу фосфатидилсерин/протромбин) и антителам к двуспиральнеой ДНК – в 2,5–6,73 раза (различия статистически не значимы).

Заключение. аNMDAR могут играть важную роль в развитии определенных нейропсихиатрических проявлений у больных СКВ и АФС. Целесообразно проведение более масштабных исследований, направленных на подтверждение необходимости определения аNMDAR в качестве биомаркера для диагностики и мониторинга прогрессирования нейропсихиатрических проявлений СКВ и АФС.

Введение. Хроническое воспаление является одним из основных факторов прогрессирования системной склеродермии (ССД). Макрофаги, активированные по провоспалительному пути, могут рассматриваться как основные клетки, поддерживающие хроническое системное воспаление.

Цель исследования – оценка воспалительного ответа и резистентности макрофагов у пациентов с системной склеродермией для определения наиболее значимых медиаторов воспаления в патогенезе данного заболевания.

Материалы и методы. В исследование включено 34 пациента с нелеченной ССД и 17 человек контрольной группы. Макрофаги получали путем культивирования моноцитов периферической крови. Ответ макрофагов анализировался по отклонениям показателей базальной, стимулированной липополисахаридами (ЛПС) и рестимулированной секреции по фактору некроза опухоли α (ФНО-α), интерлейкину (ИЛ) 1β, CCL2 (C-C motif

ligand 2) и ИЛ-8 у больных ССД по сравнению с контролем. Оценка уровня базальной и ЛПС-стимулированной секреции проводилась на 1-е сутки. Вторую стимуляцию ЛПС проводили на 7-е сутки для оценки ответа клетки на повторную стимуляцию (рестимулированная секреция) для характеристики резистентности иммунного ответа макрофагов. Резистентность (толерантность) клеток рассчитывалась как отношение секреции при повторной стимуляции к ЛПС-стимулированной секреции. Концентрации ФНО-α, ИЛ-1β, CCL2 и ИЛ-8 в культуральной жидкости определялись с использованием иммуноферментного анализа.

Результаты. Базальная и рестимулированная секреция всех исследуемых цитокинов макрофагами, полученными из моноцитов периферической крови, была статистически значимо выше в группе ССД по сравнению с контрольной группой; ЛПС-стимулированная секреция в группе ССД была выше только по ИЛ-1β. Нарушение резистентности иммунного ответа макрофагов по CCL2 выявлено у 50% пациентов с нелеченной ССД.

Заключение. Результаты исследования демонстрируют провоспалительный ответ макрофагов с повышенными уровнями базальной и рестимулированной секреции ФНО-α, ИЛ-1β, CCL2 и ИЛ-8, а также нарушение резистентности иммунного ответа макрофагов у нелеченных пациентов с ССД по CCL2. Полученные данные свидетельствуют об активном участии CCL2 в развитии хронического воспаления у больных ССД, что может рассматриваться как основание для разработки новых терапевтических подходов при ССД. 

Цель исследования – изучить уровень растворимого рецептора интерлейкина (ИЛ) 33 sST2 у пациентов с системной красной волчанкой (СКВ), его связь с традиционными факторами риска (ТФР) сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ), клинико-иммунологическими проявлениями СКВ, данными эхокардиографии (ЭхоКГ), включая глобальную продольную деформацию миокарда левого желудочка (ГПД ЛЖ).

Материалы и методы. В исследование включено 100 пациентов с достоверным диагнозом СКВ. Средний возраст 33,2±9,3 года, медиана длительности СКВ – 1,5 [1,0; 8,7] года, индекса SLEDAI-2K (Systemic Lupus Erythematosus Disease Activity Index 2000) – 8 [4; 10] баллов. Всем больным определялся уровень sST2 в сыворотке крови, проводилась ЭхоКГ с оценкой ГПД ЛЖ методом speckle tracking. Группу контроля составили 30 здоровых людей, сопоставимых по возрасту и полу.

Результаты. У пациентов с СКВ уровень sST2 был выше, чем в контроле (медиана – 10,03 [6,6; 16,03] и 7,0 [5,3; 10,6] нг/мл соответственно; p<0,003). Пациенты с СКВ были разделены на две группы: в первой уровень sST составил ≥18,8 нг/мл (n=20), во второй <18,8 нг/мл (n=80). Пациенты первой группы были моложе, имели более высокое диастолическое артериальное давление и более высокий уровень мочевой  кислоты, у них чаще, чем во второй группе, выявлялись артериальная гипертензия (АГ; в 25% и 6,3% случаев соответственно), наследственность по ССЗ (в 45% и 20% случаев соответственно), нефрит (в 50% и 21,3% случаев соответственно). В первой группе медиана ГПД ЛЖ составляла –17,0 [–15,2; –19,5]%, во второй –18,7 [–17,7; –20,7]% (р=0,016). Концентрация sST2 коррелировала с индексом SLEDAI-2K (r=0,325), дозой глюкокортикоидов (r=0,353), уровнем антител к ДНК (r=0,328) и к Sm (r=0,253) (р<0,05 во всех случаях. По данным многофакторного анализа, с уровнем sST2 коррелируют нефрит, серозит, содержание триглицеридов, липопротеинов низкой плотности, число сердечных сокращений.

Заключение. У больных СКВ уровень sST2 повышен в сравнении с контролем. Его повышение связано с ТФР и клиническо-иммунологическими проявлениями СКВ. У больных СКВ со снижением ГПД ЛЖ уровень sST2 был выше. При СКВ уже на ранней стадии заболевания развивается субклиническое поражение миокарда. 

Дисплазия соединительной ткани (ДСТ) – это генетически детерминированное нарушение развития соединительной ткани в эмбриональном и постнатальном периодах, которое характеризуется дефектами в структуре волокон и основного вещества соединительной ткани, что может вызвать разнообразные нарушения в работе внутренних органов и опорно-двигательного аппарата. На сегодняшний день выделяют две основные группы ДСТ: дифференцированную (моногенную, наследственную) и недифференцированную (многофакторную). В литературе описано более 250 наследственных вариантов ДСТ, одним из которых является несовершенный остеогенез (НО), заболевание, характеризующееся частыми низкотравматическими переломами костей, нарушением слуха, патологией зубной эмали, голубой окраской склер пациентов. Однако данные о наличии других клинических проявлений ДСТ, т. е. о системности вовлечения соединительной ткани, носят фрагментарный характер.

Цель исследования – анализ частоты фенотипических признаков дисплазии соединительной ткани у взрослых пациентов с несовершенным остеогенезом и разработка алгоритма клинической диагностики.

Материалы и методы. Проведено одномоментное сравнительное исследование 40 пациентов с НО и 45 здоровых лиц группы контроля на базе клиники ФГБОУ ВО «Башкирский государственный медицинский университет» Минздрава России. Гипермобильность суставов (ГМС) определялась по шкале Beighton, оценка ДСТ проводилась по модифицированной таблице Т.И. Кадуриной. Минеральная плотность костной ткани (МПКТ) определялась при помощи рентгеновской денситометрии.

Результаты. При НО чаще, чем в контроле, встречались хруст височно-нижнечелюстного сустава (р<0,001), патология зубной эмали (р<0,001), ГМС (р=1,4×10–4), кифосколиотическая деформация позвоночника (р=1,1×10–4), деформация грудной клетки (р=0,010), вальгусная установка стоп (р=0,005), хруст в суставах (р=0,023), пролапс митрального клапана (р=0,005) и артериальная гипотензия (р=0,021). При НО также наблюдалась более низкая минеральная плотность костной ткани в абсолютных значениях (р<0,001) и по Z-критерию (р<0,001).

Выводы. У пациентов с НО статистически значимо чаще встречаются фенотипические проявления ДСТ. Пациентам с I типом НО свойственны геморрагические проявления, а также птоз внутренних органов. При III типе характерны деформации позвоночника; деформации грудной клетки чаще наблюдались у пациентов с V типом НО. Разработан клинический алгоритм определения типов НО для оптимизации диагностики и генотипирования.

Цель исследования – сравнить эффективность и безопасность различных доз колхицина (0,5 и 1,0 мг/сут.), применяемого для профилактики приступов артрита у пациентов с подагрой при инициации уратснижающей терапии.

Материалы и методы. В исследование включено 96 пациентов с диагнозом подагры. Пациенты были рандомизированы на три группы: в первой больные получали колхицин по 0,5 мг/сут., во второй – по 1 мг/сут., в третьей он не использовался. Всем назначался фебуксостат по 80 мг/сут. Длительность наблюдения составила 6 месяцев. Сравнивалась частота приступов артрита, их тяжесть, частота нежелательных явлений.

Результаты. Пациенты, не принимавшие колхицин, чаще испытывали приступы артрита в сравнении с получавшими 0,5 мг/сут. (р=0,03) и 1 мг/сут. (p=0,007). В группах, принимавших колхицин по 0,5 и 1,0 мг/сут., частота приступов не различалась (p=0,6), как и число пациентов, не испытавших приступы артрита – 18 (56%) и 22 (69%) соответственно (p=0,3). Приступы артрита не развивались у 9 (28%) пациентов, не принимавших колхицин (р=0,02 в сравнении с принимавшими 0,5 мг/сут. и р=0,001 в сравнении с теми, кто получал 1 мг/сут.). Прием колхицина по 1 мг/сут. (но не 0,5 мг/сут.) ассоциировался с меньшей интенсивностью боли по визуальной аналоговой шкале во время приступов артрита в сравнении с группой, не получавшей колхицин (р=0,04). Частота нежелательных явлений в группах была сопоставимой.

Заключение. Применение колхицина в дозе 0,5 мг/сут. для профилактики приступов артрита у пациентов с подагрой оправдано в связи с отсутствием различий в эффективности в сравнении с большей дозой. Однако назначение колхицина в дозе 1 мг/сут. также имеет хороший профиль безопасности и может использоваться для профилактики приступов артрита.

В настоящее время проблема посттравматической боли широко обсуждается в отечественных и зарубежных публикациях, однако факту частого формирования после травматического воздействия не просто хронической боли, а такого комплексного и многогранного состояния, как фибромиалгия, пока уделяется мало внимания. На рубеже XX и XXI веков термин «посттравматическая фибромиалгия» часто упоминался в англоязычных публикациях, но в настоящее время он широко не используется. Данные о медикаментозных и психотерапевтических методах лечения фибромиалгии представлены в научных публикациях достаточно широко, тогда как методы физической и реабилитационной медицины в лечении фибромиалгии обсуждаются явно недостаточно. В кратком описательном обзоре мы попытаемся разобраться, правомочно ли понятие «посттравматическая фибромиалгия», и представим современные данные об эффективности и безопасности методов физической и реабилитационной медицины в лечении фибромиалгии.